Эффект радиоактивности был открыт Антуаном-Анри Беккерелем в 1896 году, и наука оказалась удивительно готовой к этому открытию. Уже к 1900 году кроме ранее известных урана и тория были открыты несколько новых радиоактивных элементов (радий, полоний, актиний, радон), разработана теория радиоактивного распада и измерены тепловые эффекты. Владимир Иванович Вернадский, лично знакомый со многими ведущими исследователями, внимательно следил за стремительным развитием физики и химии. В 1907–1910 годах благоприятное сочетание нескольких событий определило одно из основных направлений деятельности будущего академика. Во-первых, его выбрали членом-корреспондентом (экстраординарным академиком) Академии наук практически одновременно с Марией Склодовской-Кюри. Они познакомились и в дальнейшем неоднократно работали вместе. Во-вторых, В. И. Вернадского назначили курировать Минералогический и геологический музей Академии наук (тот самый Минералогический музей им. А. Е.Ферсмана, в котором я сейчас работаю директором). Склодовская-Кюри попросила различных урановых минералов, но силами музея запрос удовлетворить было нельзя. В-третьих, в 1908 году Вернадский попал на конференцию в Дублине, где услышал эпохальный доклад Джона Джоли, одного из основоположников радиогеологии. Последний его особенно вдохновил, о чём Вернадский неоднократно упоминал в своих письмах. Больше всего учёного поразило огромное количество энергии, которое скрыто в радиоактивных элементах. Он одним из первых начал думать и писать о применении этой энергии в практических целях. В России Вернадский развернул активную деятельность, и в 1910 году Академия наук организовала специальную программу (радиевая комиссия) по изучению радиоактивности. Одной из базовых составляющих работы был поиск месторождений радиоактивных минералов по всей России. Под руководством В. И. Вернадского при Минералогическом музее была создана радиевая экспедиция, в состав которой вошли почти все сотрудники музея: Александр Евгеньевич Ферсман, Константин Автономович Ненадкевич, Владимир Ильич Крыжановский, Елизавета Дмитриевна Ревуцкая и многие другие.
Деятельность была развёрнута нешуточная. С 1911 по 1917 год они осмотрели и опробовали сотни мест от Финляндии и Карелии до Средней Азии и Амурской области. В своих поездках по стране я неоднократно встречал отголоски этой работы в названиях геологических объектов. «Академический ход» в Ильменском заповеднике, многочисленные «академические жилы», копи Вернадского и копи Ферсмана были разработаны и описаны именно в это время. Только за первый (1911-й) год работы в музей поступили коллекции с 85 потенциальных месторождений.
Одним из самых перспективных было месторождение Тюя-Муюн в Средней Азии (сейчас это территория Киргизии). К началу работы радиевой экспедиции уже было известно, что руды содержат не только медь и ванадий, но и уран. Константин Автономович Ненадкевич (ученик В. И. Вернадского, сотрудник музея и будущий член-корреспондент АН СССР) подробно изучил минералогию месторождения и открыл несколько новых минералов: тюямунит, туранит, тангеит, алаит. Сюда регулярно приезжали другие сотрудники музея и находили что-то новое. В коллекции Минералогического музея сохранилось 119 образцов минералов Тюя-Муюна, собранных непосредственно К. А. Ненадкевичем (ярко-жёлтый тюямунит можно посмотреть в фотогалерее или в экспозиции музея), и около 800 образцов, собранных другими сотрудниками. Добыча шла в пещерах, одна из которых с тех пор называется Академической, а другая – Ферсмана. Руду тоннами перевозили в Петербург, где из неё выделяли уран и другие радиоактивные элементы.
Другой постоянной базой радиевой экспедиции были Ильменские горы на Южном Урале. Сотрудники музея всегда любили это место за огромное минералогическое разнообразие, и совсем не зря в 1920 году здесь был организован минералогический заповедник. Во время радиевой экспедиции заповедника ещё не было и в многочисленных копях добывались различные минералы. Одной из главных целей работ радиевой экспедиции в Ильменах была промышленная добыча самарскита. Этот минерал был здесь и открыт, а в нём обнаружены не только уран и радий, но и редкоземельные элементы. В частности, самарий, гадолиний и европий были открыты именно в самарските. В радиевой экспедиции всё делалось по науке. В начале работы была создана подробная карта местности, и на неё нанесены все перспективные жилы пегматитов. Затем пройдены глубокие разведочные канавы, по которым определялось строение жил. Одна из таких канав носит название «Академический ход». Она рассекает жилу Блюмовской копи, и в этой канаве отлично видно внутреннее строение жилы. В первый же год было добыто то ли 12, то ли 16 килограммов самарскита, которые были переданы для исследования Марии Склодовской-Кюри. В музее также сохранились многочисленные образцы самарскита того времени. Интересно, что для проведения работ был привлечён помощник местного лесничего Леонид Кулик, который оказался настолько увлечён минералогией, что через несколько лет стал незаменимым сотрудником музея. Потом он увлёкся метеоритами и стал одним из основателей метеоритного комитета в Советском Союзе. Радиевая экспедиция работала в Ильменах без перерывов, даже когда началась Первая мировая война, хотя финансирование экспедиции сильно сократилось.
По мере развития работ к изучению радиоактивности привлекались молодые и перспективные учёные. Многие геологи, физики, химики того времени прошли через радиевую экспедицию и радиологическую лабораторию. Часть из них (например, Виталий Григорьевич Хлопин, Игорь Васильевич Курчатов) посвятили изучению радиоактивности всю оставшуюся жизнь, а для других это было отличной школой, позволившей добиться успеха в других областях знания.
Рядом с североуральским городом Верхотурье в прошлом году мы вместе с сотрудниками музея посетили скалу, которую В. И. Вернадский и А. Е. Ферсман посещали во время радиевой экспедиции. В этом году мы заезжали в Слюдянку – город на южной оконечности Байкала, рядом с которым расположены знаменитые месторождения флогопита и лазурита. Здесь же есть копь Вернадского. И на Урале, и на Байкале радиевая экспедиция интересовалась минералом ортитом.
В музее хранится 38 образцов ортита из Верхнетурья и 61 образец из Слюдянки. Некоторые из них однозначно могут быть отнесены к работе радиевой экспедиции, а история других образцов выяснена не до конца. В некоторых случаях сохранилась информация не только о годе записи в каталог, но и о годе сбора. В других случаях сохранились только данные об авторе, а иногда нет даже их. Совершенно ясно, что в музее есть сотни, если не тысячи образцов радиевой экспедиции, которые таят большую научную и историческую ценность. Было бы интересно систематизировать все материалы. Однако для этого нужно проделать огромную работу не только с образцами, но и с архивами столетней давности. Работа радиевой экспедиции была сильно осложнена началом Первой мировой войны, хотя продолжалась вплоть до 1917 года. Образцы собирались и сохранялись, но были записаны в каталог музея через много лет. На время революции и Гражданской войны радиевая экспедиция прекратила свою деятельность. Сам В. И. Вернадский сначала переехал в Киев, затем в Симферополь. Многие сотрудники также были вынуждены скрываться от невзгод.
Образцы из коллекции музея: тюямунит – образец К. А. Ненадкевича из Туя-Муюна (Киргизия); бетафит (менделеевит) – образец из копи Вернадского (поселок Слюдянка, Иркутская обл.); самарскит – образец Е. Д. Ревуцкой из Блюмовской копи (Ильмены, расположены рядом с г. Миассом, Челябинская обл.); кусок сталагмита с редкими минералами из пещеры Ферсмана — образец Е. Д. Ревуцкой из Туя-Муюна (Киргизия).
В 1921 году В. И. Вернадский вернулся в Петербург, а в 1922-м создал и возглавил Радиевый институт, но это уже другая история.
Иллюстрации: анонс – Елена Рюмина, в статье – предоставлены Павлом Плечовым, из открытых источников
Может быть интересно:
